«Мумий Тролль» записывал «Точно ртуть алоэ» в статусе самой модной и непредсказуемой рок-группы России. В портфолио у команды, возглавляемой Ильей Лагутенко, уже числились два успешных альбома, и планка была высока. «Мы поставили себе цель, что этот альбом обязательно должен отличаться от „Морской“ и „Икры“, — вспоминает Лагутенко в интервью Apple Music. — „Точно ртуть алоэ“ предполагался быть помпезным и амбициозным». Таким он и получился: вышедшая на рубеже веков запись оглушала мощным звуком, вобравшим самые экзотические влияния — от пекинской оперы до японского глэм-рока, и поражала детально проработанной визуальной концепцией. Во время записи и продвижения релиза группа смело опробовала новые технологии, которые стали привычными только лет десять спустя. Песни для «Точно ртуть алоэ» начали появляться во время концертного тура 97–98 годов, в течение которого «Мумий Тролль» дал около 200 выступлений и объездил земной шар от Британских до Японских островов. В них, как в путевых дневниках, зашифрованы впечатления Ильи Лагутенко от произошедших событий и посещенных мест. Наибольшее влияние на звук и стиль альбома оказала первая поездка в Японию, во время которой «Мумий Троллю» довелось выступать на одной сцене с «неведомым японским роком». «Местные группы впечатляли техникой игры и визуальными образами. Нам захотелось, чтобы „Точно ртуть алоэ“ вместил все это», — признается лидер команды. Альбом записывался в студии Real World Studios Питера Гэбриэла, расположенной в идиллической сельской местности Англии. Впервые в своей практике группа полностью погрузилась в процесс создания музыки, от которого участников ничто не отвлекало. «Я до сих пор считаю эту пластинку перепродюсированной, — рассуждает Лагутенко. — Но такое у нас тогда было желание: дети дорвались до игровой площадки. Мы пытались зафиксировать все идеи, которые были в голове, да потом еще и свести их в миксе. Оглядываясь назад, понимаю, что в этом не было никакой надобности. Можно было бы половину из записанного убрать, и песни бы не пострадали». Далее Илья Лагутенко вспоминает истории появления ключевых треков с этого рубежного альбома. Карнавала.Нет «Эта песня написана после появления „Мумий Тролля“ на городском празднике, который назывался „Карнавал в Евпатории“. Вместе с нами в нем принимали участие Green Grey, „Вопли Видоплясова“, а также группа „Блестящие“. Выступление прошло на ура, и мы должны были уехать на следующий день, но пришел промоутер „Карнавала“, тот еще персонаж, и предложил нам два дня пожить в Евпатории. „Просто отдыхайте, — сказал он, — все за наш счет“. Только „Блестящие“ решились уехать, а остальные группы остались. После этого началась круговерть событий, в которых мы познакомились с огромным количеством людей из самых разных местных сословий. Мы вместе искали того промоутера, потому что он всем задолжал денег. Помню, запрыгиваем в какую-то девятку, чтобы успеть на самолет — вдруг появились билеты. Один из нас упирается коленями в бардачок машины, он распахивается, а оттуда на пол летят пистолеты и патроны. Бешеные были времена — настоящий карнавал, который увековечен в строчках этой песни». Невеста? «„Невеста“ была написана в одной из центральных гостиниц Риги. Мы приехали туда на концерт. Текст я набросал на блокноте, который лежал у телефона в гостиничном номере: „Ба-бац! Открываешь глаза“. Я всегда видел ее в стилистике регги, как это ни странно, пока мы не сели записывать и Юрик Цалер не сыграл то самое вступление на рояле». Жабры «Из всех песен альбома я выделяю „Жабры“. Она мне нравилась 20 лет назад, нравится и сейчас. Я понимаю, почему она не стала народной — звучит как нью-йоркский постпанк начала 90-х. Вот такая музыка крутилась тогда у меня в голове». Сны «„Сны“ были сочинены еще до „Морской“ — во времена, когда мы во Владивостоке музицировали. Трек был придуман дома под гитару, такой псевдороманс. Я всегда жалел, что мы его не доделали до конца. Видимо, в начале 90-х время еще не подошло, чтобы раскусить эту песню. Над „Снами“, как и над всеми треками, где есть клавишные партии, вместе с нами работал Стивен Мерфи — сессионный музыкант из Лондона, с которым я познакомился благодаря нашему гитаристу Роду Блейку. Я сказал Роду, что мне нужен человек, который умел бы имитировать звучание оркестра семплами. Тот посоветовал Стивена, работавшего в индустрии кино и компьютерных игр. Когда Мерфи показал первые наброски, мне понравилось, что у него было видение в сторону [японского композитора] Рюити Сакамото». Ему Не Взять Тебя «Эта песня — смесь воспоминаний о встречах в разных городах. Заканчивал ее в Алма-Ате. В моем дневнике, который я вел во время тура, стоит пометка, что фразу „Я беру этот город на память“ надо спеть на казахском. Почему-то тогда это для меня было очень важно. Я уже думал о том, что эти песни будут исполняться на концертах, поэтому фраза должна была уместно звучать в любом городе. Все могли бы себя с ней ассоциировать. „Ему не взять тебя“ — самая сложная песня альбома для реконструкции в современном лайве. Ее срединная часть — апофеоз музыки для компьютерных игр. Восстановить, как тогда все это делалось и на каких семплерах, — сейчас практически невозможно». Тише «Все партии китайских инструментов, которые звучат на альбоме, — это не семплы. Я всегда интересовался пекинской оперой. Во время записи „Точно ртуть алоэ“ познакомился с девушкой, которая училась в каком-то лондонском музыкальном заведении, а к ним приезжала читать лекции специалистка по пекинской опере из самого Пекина — Чиу Чжен-хуэй. Девушка меня с ней познакомила. Я предложил профессору спеть на альбоме и спросил, на чем она играет. Чиу ответила: „Я на всем могу — и на эрху, и на пипе“. Только попросила написать ноты. А у китайцев другая нотная система — это была та еще задача, но мы и с этим справились. А с вокалом было еще сложнее. Оказывается, нельзя просто напеть что-то в духе пекинской оперы: это каноническая система. Условно говоря, есть ряд произведений, и они поются только определенным образом. Мы подбирали под каждую нашу песню фрагмент из конкретной арии по гармониям, например из „Короля обезьян“. Чиу Чжен-хуэй исполняла, а мы потом вырезали и подставляли фрагменты в готовые треки. Тогда это было гораздо сложнее, чем сейчас. Все приходилось делать вручную, разрезая пленку».